Воспоминание блекнет и лишается аффекта по многим причинам. Прежде всего это зависит от того, последовала или не последовала энергичная реакция на событие, которое произвело сильное впечатление. В данном случае реакцией мы называем целый ряд произвольных и непроизвольных рефлексов, благодаря которым эмпирическим путем происходит разрядка аффекта: они проявляются от плача до акта мести. Если человек отреагировал на событие в должной мере, то аффект в значительной степени убывает; подмеченное в обыденной жизни, это обстоятельство нашло выражение в словах «выплеснуть чувства», «выплакаться» и т. п. Если же реакция подавляется, то связь аффекта с воспоминанием сохраняется. Оскорбление, на которое удалось ответить, хотя бы и на словах, припоминается иначе, чем то, которое пришлось стерпеть. <…> [Н]е случайно говорят, что обида, которую пришлось снести молча, больно уязвляет. Собственно говоря, реакция пострадавшего на травму имеет «катартическое» воздействие лишь в том случае, если она является реакцией адекватной, подобно мести. Однако язык служит для человека суррогатом поступка, и с его помощью можно почти так же «отреагировать» аффект. В других случаях речь сама по себе является адекватным рефлексом, как жалобы и словоизлияния применительно к душевным мукам, связанным с тайной (исповедь!). Если человек не реагирует на происшествие поступком, словами, слезами, то воспоминание об этом происшествии приобретает эмоциональную окраску.
Впрочем, «отреагирование» не является единственным способом избывания, которым может располагать нормальный психический механизм здорового человека, когда тот перенес психическую травму. Даже не отреагированное воспоминание о ней включается в большой ассоциативный комплекс, занимая свое место подле других, возможно, противоречащих ему переживаний, и корректируется с учетом иных представлений. Например, после несчастного случая к воспоминанию об опасности и повторно возникающему (притупившемуся) чувству страха примыкает воспоминание о дальнейших событиях, о спасении, — сознание безопасности нынешнего положения. Воспоминание об обиде корректируется за счет уточнения подробностей, рассуждения о собственных достоинствах и т. п., и таким образом нормальному человеку удается с помощью ассоциации избыть сопровождающий воспоминание аффект. <…>
Из наших наблюдений явствует, что воспоминания, служащие поводом для возникновения истерических феноменов, долго сохраняют необыкновенную свежесть и первозданную эмоциональную окраску. Впрочем, <…> этими воспоминаниями пациенты не располагают так же, как иными воспоминаниями о своей жизни. Напротив, пациенты, пребывая в обычном психическом состоянии об этих событиях совершенно не помнят или припоминают их только в общих чертах. И лишь когда начинаешь расспрашивать пациентов под гипнозом, у них появляется ничуть не поблекшие воспоминания, словно произошло это совсем недавно. <…> Судя по всему, сами эти воспоминания соответствуют травмам, которые не были в должной мере «отреагированы». <…>
Теперь можно понять, почему описанный нами метод психотерапии оказывает целительное воздействие. Благодаря ему, первоначально не отреагированные представления лишаются силы воздействия, поскольку он позволяет избыть с помощью слов сдерживаемые аффекты, связанные с ними, и подвергнуть их ассоциативной корректировке за счет того, что они переводятся в сферу нормального сознания (в состоянии легкого гипноза) или устраняются с помощью внушения врача, как происходит при сомнамбулизме, сопровождаемом амнезией.
— Зигмунд Фрейд, Йозеф Брейер, «О психическом механизме истерических феноменов» (1893)
(Брейер Й., Фрейд З. Предуведомление: О психическом механизме истерических феноменов // Зигмунд Фрейд. Собрание сочинений в 26 томах. Т.1. Исследования истерии. Пер. с нем. Сергея Панкова. — СПб.: Восточно-европейский институт психоанализа, 2005. С. 22–24, 32.)
Comments