Научно-популярный труд Юлиана Шейнина «Потенциал разума» (1983) можно считать сиквелом к книге «Интегральный Интеллект» (1970). Подзаголовок этой работы: «Противоречия НТР и подступы к их решению», — он, пожалуй, более точно отражает её основное фактографическое содержание, нежели название. Подавляющая часть «Потенциала разума» посвящена разбору различных фактов касательно научно-технической революции и основных, по мнению автора, трендов научно-технического развития общества — как конструктивных, так и потенциально апокалиптических.
Мне было интересно посмотреть, какой путь проделала эволюция авторской мысли за 13 лет, прошедших с момента публикации его «Интегрального Интеллекта» в 1970-м году. Кое-что важное — и, можно сказать, драгоценное — в книге есть (об этом чуть ниже), но, увы, в целом «Потенциал разума» оказался слабее по своей смысловой мощи и представляет собой преимущественно перечисление статистических фактов, совмещённых с многочисленными реверансами в сторону официальной советской идеологии.
Написанная в скоротечную «эру» Андропова, книга попала в лиминальное пространство, — по-видимому, она потеряла актуальность довольно быстро, ведь этот генсек ЦК КПСС умер в 1984 году (в то время как Шейнин необычайно много его цитирует), к тому же вскоре началась перестройка. Была ли атмосфера в андроповский период менее благоприятна для написания и публикации смелых и масштабных идей, нежели в конце шестидесятых и 1970-м? Как бы то ни было, оригинальная смысловая насыщенность книги мне показалась более разреженной в сравнении с «Интегральным Интеллектом».
И всё же по-прежнему приятно удивляет потенциальный размах разума самого автора, который в своих рассуждениях и прогнозах выводит человеческое самосознание далеко за пределы привычных пространственно-временных ограничений — планеты Земля в её сиюминутный исторический период (в одном месте, на стр. 149, его видение охватывает цикл «пульсации Вселенной», состоящий из 18 млрд лет).
Разумеется, теперь-то нам задним числом известно, что СССР не было суждено повести за собой «демократический авангард» прогрессивного человечества (разумеется, по версии автора — социалистического), продолжив свою космическую программу и доведя её до межпланетных, и что на несколько десятилетий лидирующую роль на планете занял тот самый «буржуазно-капиталистический» режим, который старательно критикуется Шейниным за политику милитаризма, гонки вооружений и разработку оружия массового поражения, способного уничтожить всё живое на планете.
Однако начинается «Потенциал разума» сильно и многообещающе. Настолько резким является этот контраст с основным содержанием книги, что остаётся только подозревать автора в том, что тот хотел написать совершенно иной текст. Прямо в эпиграфе к книге и введению автор цитирует, помимо прочих, Владимира Вернадского, Константина Циолковского, Александра Чижевского и Уолта Уитмена. С первых же строк читатель погружается в грандиозную картину взаимосвязи планеты Земля (а следовательно — и человечества) с окружающим космическим пространством. Шейнин описывает наблюдаемое учёными резкое повышение активности Солнца, на в результате гигантских солнечных бурь
«выделяется энергия, исчисляемая более чем двумя миллиардами миллиардов киловатт-часов. Такого количества энергии достаточно для того, чтобы удовлетворить потребность в ней большого современного города в течение миллионов лет. После каждой вспышки имели место возмущения в магнитосфере и верхней атмосфере Земли, вызвавшие нарушение коммуникаций и передачи электроэнергии, геомагнитные помехи и усиление северных сияний» (с. 5).
Автор сразу же переходит к всепланетной перспективе:
«К концу второго тысячелетия фиксированной истории человечества перед человеческим познанием открылись поистине космические горизонты парадоксальных явлений и процессов в жизни природы и общества, ещё недавно считавшихся невозможными. Не заставили себя ждать и спорадические попытки осмыслить их, как говорится, на лету, решительно переоценивая ценности знания наряду с перспективами его реализации, ведущими либо к термоядерно-нейтронному самоуничтожению человечества, либо к процветанию жизни на Земле и к началу активного освоения им космического пространства» (с. 6).
Шейнин называет период, в который вошло современное ему человечество «Эрой Космоса». Свои надежды на решение современных глобальных кризисов (милитаристских, экологических, финансовых и др.) он явно связывает не только с конструктивным технологическим прогрессом, но и с грядущим освоением сначала солнечной системы, а в отдалённом будущем — и межзвёздных пространств.
Основную новаторскую концепцию своей книги Шейнин раскрывает сразу же во введении, не делая из неё тайны — и, увы, на протяжении оставшейся книги так и не разворачивая её сколь-нибудь осмысленным, глубинным образом. Имеет смысл процитировать объёмный отрывок из введения с этой Главной Мыслью. Итак, Шейнин вкратце описывает свою концепцию Потенциала разума:
«Вместе с тем именно наше время сулит исключительные возможности для новых взлётов человеческой мысли, знания, познания мира, для умножения духовности, интеллектуальности человека. Мы живём в эпоху, когда количество накопленных знаний перешло в новое качество. 4 октября 1957 года человечество, услышав русское слово „спутник“, впервые осознало, что оно вступило в Эру Космоса, подготовленную всем ходом развития общественного и научно-технического прогресса. Мощные успехи фундаментальных научных исследований, микроэлектроники, ЭВМ, робототехники, помноженные на высокий уровень современного знания и образования, создают реальные условия для развития Потенциала разума (ПР).
Потенциал разума… Он включает в себя сложную гамму слагаемых. Назовём самые существенные: это состояние научного знания о природе и человеке как мыслящем, неустанно познающем её элементе; опыт и знания народных масс, спрессованные в тысячелетиях истории; научная интуиция как необходимый элемент познания; это система искусственных (машинных) усилителей умственных, интеллектуальных способностей человека: в науке она получила лаконичное название „искусственный интеллект“. Потенциал разума — это своеобразный работающий мозг планеты Земля» (с. 6).
На следующей странице автор описывает взаимосвязь Потенциала разума с «Красной книгой своеобычности мироздания (ККСМ)» — вторым ключевым для данного произведения понятием:
«Естественно, Потенциал разума развивается не абстрактно, не в вакууме. Он питается всем тем духовно-материальным богатством, которое создано человечеством на основе исторического опыта взаимоотношений общества и природы, общества и человека. Этот аккумулятор и генератор ПР автор условно называет — по аналогии с Красными книгами исчезающих видов животных и растений — Красной книгой своеобычности мироздания (ККСМ).
ККСМ — это долговременная историческая память человечества, сберегающая от временных утрат, от забвения, от недобросовестных истолкователей сокровища культурного опыта землян. Красная книга своеобычности мироздания — это своеобразная стартовая площадка для космического диалога с иными мирами и их возможным Потенциалом разума. По своей структуре и функциям она должна отвечать триединой формуле мироздания с его трёхмерным пространством, трёхмерным временем и трёхступенчатой эволюцией геосферы к биосфере и ноосфере — сфере Разума нашей планеты. ККСМ должна включить в себя прежде всего тот опыт и те знания, добытые человечеством за всю его многовековую историю, из интеграции которых вырастает триединая сущность Потенциала разума человеческой цивилизации будущего: всеведение, вездесущесть и всемогущество» (с. 7).
Все, кто знаком с интегральной мыслью Кена Уилбера или же читал мой обзор предыдущей книги автора («Интегрального Интеллекта»), вновь здесь смогут распознать отчётливый резонанс структуры мышления автора с интегральной структурой сознания, описываемой Уилбером и различными исследователями эволюции сознания и психического развития человека (Жаном Гебсером, Сюзанной Кук-Гройтер, Шри Ауробиндо, Робертом Киганом и др.). По сути, Шейнин предлагает обратиться к целостному, нередукционистскому синтезу всей мудрости и всего культурного опыта человечества. Именно стремление к интеграции досовременных, современных и постсовременных истин и является основополагающим принципом интегральной философии и ключевой чертой интегрального сознания как такового.
Словно бы вторя нашим мыслям, чуть ниже автор говорит о важности возвращения
«эзотерического знания из епархии религии в академию наук. Ибо наука была бы невозможна без диалектической логики, как ноосфера — без открытых современной наукой законов биогеосферы, дополняемых древним эзотерическим знанием» (с. 7).
Шейнин особо не раскрывает в книге тему эзотеризма, но в следующем же абзаце упоминает Платона и «его единомышленников», чуть далее — Аристотеля, Николая Кузанского и Данте, а где-то в середине книги вскользь упоминает экстрасенсорику при объяснении «гонений на ведьм». Последнее довольно интересно, так что я процитирую этот фрагмент целиком:
— Но почему ненависть церкви обратилась прежде всего на «ведьм»? Разве женщины в средние века не были наименее образованной и самостоятельной, наименее склонной к «инакомыслию» частью населения? Разве не находились они от рождения до смерти под всеобъемлющим контролем церкви?
— Безусловно. Но, я думаю, тенденция к «ереси» прямо пропорциональна такого рода контролю, как его интуитивное отрицание.
— Значит, прежде женщинам приходилось разыгрывать колдовскую карту?
— Скорее карту эзотерического знания. Но, как видно из самого определения этого понятия (знания для посвящённых), речь в данном случае идёт не о миллионах «ведьм», а лишь о нескольких природно одарённых женщинах, предположительно экстрасенсах. (С. 68–69)
Однако в дальнейшем темы экстрасенсорного восприятия и парапсихологии (как известно, активно развивавшейся в СССР в 1970–1980-е гг.) Шейнин более не касается.
Но вернёмся к основополагающим для этой книги концепциям — Потенциалу разума и Красной книге своеобычности мироздания. Как они связаны с описанной Шейниным ранее идеей Интегрального Интеллекта? Это раскрывается в следующих двух абзацах. Важно отметить, что автор не только в этом фрагменте, но и на протяжении всей книги постоянно барражирует между деструктивным и конструктивным сценариями движения человечества, стремясь сделать свой вклад в то, чтобы наша цивилизация в точке бифуркации избрала путь к дальнейшей, прогрессивной эволюции.
«Необходимым условием социального прогресса земной цивилизации, целью которого является осуществление лучших идеалов человечества, остаётся коллективная деятельность для получения и гуманного применения знаний. Значение этого обстоятельства сегодня уже не требует особых доказательств: к третьему тысячелетию своего осознанного существования человеческая цивилизация приходит в условиях крайнего обострения роковой угрозы этому существованию. Эта угроза имеет не внешнее, космическое, а внутреннее, земное происхождение. И более того: самая грозная опасность таится в скатывании человечества ко всё более экстремальным военным, а также экологическим (с природой) конфронтациям. Но такого рода предельные состояния, категорически противопоказаны всему живому и мыслящему, провоцируя в 3/4 случаев смерть от раковой болезни, инфаркта и других напастей. В масштабах Земли для создания столь опасной угрозы жизни достаточно одной гонки смертоносных видов оружия «во главе» с термоядерно-нейтронным. <…>
Такой ход событий побудил меня как автора книги „Наука и милитаризм в США“ (М., 1963) написать в 1970 году книгу „Интегральный интеллект“, посвящённую анализу каскада усиления интеллектуальных способностей людей благодаря использованию ЭВМ (компьютеров). Быстрый прогресс компьютеризации сделался ведущим направлением НТР Эры Космоса. Благодаря этому Интегральный интеллект (ИИ), втянув общественное производство в стадию микроминиатюризации, делает робототехнику ключевой отраслью от Земли до Космоса. Заявив о себе как о механизме предсказанной великим русским учёным В. И. Вернадским (1863–1945) ноосферы — сферы Разума на планете, ИИ с его мощной сетью современных ЭВМ, полагаемый в качестве совокупного творческого потенциала, продемонстрировал всеведение человеческого разума. Чтобы ускорить достижение им вездесущести и всемогущества, ИИ, опираясь на содержание и принципы ККСМ, дополненной древним эзотерическим знанием, превращается в своём поступательном развитии в могучую техническую составляющую Потенциала разума» (с. 8–9).
Чем же занимается Красная книга своеобычности мироздания?
«Красная книга своеобычности мироздания призвана будет оберегать реальные ценности материи и духа не только от их утраты, но и от девальвации, вызываемой натиском псевдоценностей массового капиталистического производства. <…> Опираясь на ККСМ, Потенциал разума призван воспрепятствовать отрицательному снятию противоречий научно-технической революции (НТР), отбрасывающему человечество далеко назад, на исходные позиции древнекаменного века или ещё дальше — в небытие…» (С. 9)
Автор не просто предвидит образование Потенциала разума и ККСМ, но и описывает своё предощущение человечества как космической силы:
«В конце II тысячелетия новой эры мировое сообщество землян ноосферы, всё шире и полнее используя ресурсы единой для всех планеты, опираясь на сети мощных ЭВМ и растущую энерговооружённость труда, становится не только планетной, но и космической силой. Так создаются в ноосфере материальные предпосылки максимально широкой, всеобъемлющей метасистемы, в рамках которой будут принципиально разрешимы все проблемы человечества» (с. 9).
Каково соотношение между Потенциалом разума и ККСМ? ККСМ является чем-то вроде интегрального хранилища «материала», на основе которого может оперировать Потенциал разума:
«[Ч]еловечеству надо взять на вооружение весь накопленный за века опыт, весь потенциал своих знаний, весь запас духовных ценностей. Поэтому так важно учредить Красную книгу своеобычности мироздания (ККСМ) — как своеобразный „банк генерации идей“ для Потенциала разума. <…> Создания ККСМ требует и сама специфика развития Потенциала разума: она позволит наращивать полезный объём его стратегической долговременной памяти, отметая избыточную информацию. Актуальность сокровищ генетической и социальной памяти неизмеримо возрастает в Эру Космоса: человечество должно быть готовым вступить в диалог с Потенциалом разума планет других звёздных систем (если таковой существует), чтобы занять достойное место в семантическом поле мироздания. Уже древние философы не сомневались в космическом единстве жизни и разума. Большинство их до Сократа рассматривало космос как живое существо, которое рождается, развивается, дышит» (с. 54).
Интегральная система координат (AQAL-модель), предложенная Кеном Уилбером, по-видимому, могла бы восприниматься Шейниным как одну из методологий реализации этой повестки. Важным аспектом уилберовского воззрения является «стяжание воедино» всех знаний человечества (включая не только современно-научные, но и традиционно-эзотерические, и постмодернистские).
Чего не отнять у автора, так это что он напрямую говорит о космическом будущем человечества как его эволюционном потенциале. Тогда как Уилбер, в основном, говорит о внутренней эволюции человечества к космическому сознанию, Шейнин говорит о движении человечества к внешнему космическому (межзвёздному) бытию.
Упоминание «космоса как живого существа» подсказывает мне, что здесь могло сказаться влияние Алексея Лосева или Василия Налимова. Особенно последнего, если учесть, что Шейнин говорит о «семантическом поле мироздания» (тогда как Налимов активно оперировал термином «семантическое поле» применительно к человеческому сознанию и Вселенной), а также демонстрирует, по-видимому, близкое знакомство с идеями Андрея Колмогорова о кибернетике, — именно его заместителем был Налимов, занимавшийся проработкой кибернетических вопросов.
Шейнин развивает тему космических контактов, обращаясь как раз к «налимовскому» лейтмотиву «семантических полей» (пусть я и не могу однозначно доказать, что именно Налимов здесь повлиял на автора):
«В семантических полях Галактики диалектическое сочетание известного на Земле формального и неформального, древнейшего знания может кое-где преобладать. По-видимому, лишь качественное расширение Потенциала разума „лучащегося человечества“ (Циолковский) за счёт дополнения его неформальным, эзотерическим, знанием может принести успех нашим поисках космических контактов с другими семантическими полями мироздания и зажечь вспышки ответных сигналов» (с. 57).
В принципе, на этом впечатлившая меня часть книги заканчивается. В основном, книга представляет собой суровые будни «сократического диалога», в котором автор цитирует многообразные эмпирические факты и описывает какие-то свои конкретные наблюдения. Тем не менее, в этом разреженном в плане смысла тексте я уловил ещё несколько весьма ценных идей. Например, тезис Шейнина о важности организованных коллективов как субъектов исторического процесса (с. 45). Это не оригинальная позиция, однако от этого она не менее ценна и сегодня:
«Именно коллектив — организованное, сплочённое единой волей, единой идеей сообщество людей, — а не аморфная, разрозненная и тёмная толпа выступает ныне субъектом исторического процесса. Ибо только коллективный разум, коллективная воля в состоянии справиться с решением сложнейших задач, выдвигаемых жизнью современного общества. И только в коллективе и через коллектив может реализоваться творческий потенциал индивида» (с. 45).
Сегодня трудно с этим поспорить, когда можно наблюдать, насколько сильное влияние на мир может оказывать какая-нибудь горстка высокоорганизованных людей.
Говорит Шейнин и о важности диалектического сочетания национального своеобразия — интернационального сотрудничества, отказываясь придерживаться только одной полярности:
«[О]своение космоса — слишком грандиозная, слишком общечеловеческая цель, чтобы осложнять её достижение как забвением национальных корней, так и национализмом с его бесконечными раздорами и распрями. Но интернациональное международное сотрудничество и взаимопомощь в освоении космоса вносят поистине неоценимый вклад в решение множества небывалых по сложности земных социально-экономических проблем. Ведь каждый народ, каждая нация Земли накапливали тысячелетиями и передавали из поколения в поколение драгоценный запас древнейшего знания, хранимого как национальное достояние в мифах, легендах, в народных эпосах, сказаниях, а также и в форме пословиц и поговорок. Вместе с ним передаётся из поколения в поколение интуиция, интегрирующая генетический и социальный опыт человечества. Интуиция подсказывает аналогичные пути интеграции национального эзотерического и формального, научного знания, необходимой для решения практических задач Эры Космоса» (с. 76).
Юлиан Шейнин действительно был представителем советского интегрального мышления, способного к диалектической, или визионерской, или сетевой, логике. Его мышление было интегральным и в смысле колоссальности охватываемых пространственно-временных объёмов (в которых планетарные и галактические пространства совмещались со стремлением учитывать колоссальные временные отрезки, выходящие далеко за пределы сиюминутного или отдельной жизни), и в смысле его стремления к трансдициплинарности и интеграции всей совокупности человеческих знаний (в «Потенциале разума» и «Красной книге своеобразности мироздания»). Не чужды его публикациям (как книге «Интегральный Интеллект», так и книге «Потенциал разума») и духовные обертоны, очень часто проявляющиеся в интегрально мыслящих людях.
Конечно, подозреваю я и то, что очень многого он, как и десятки тысяч других мыслящих советских исследователей, просто не мог выразить в печати в условиях давления идеологической цензуры (довольно подробно описанной упомянутым здесь Василием Налимовым, тоже, к слову, подлинно интегральным мыслителем). Тем не менее, обнаружение таких работ, как «Интегральный Интеллект» и «Потенциал разума», служит одним из свидетельств присутствия интегральных тенденций и в Советском Союзе. Также это подтверждает и идею о том, что структуры сознания (включая интегральную) являются универсальными эволюционными потенциалами всего человечества. Как таковые, они могут проявиться в самых разных странах и условиях жизни.
Commenti