Лица с тревожно-озабоченной привязанностью чувствуют себя в хронической небезопасности, и их отношения зачастую интенсивны, наполнены злостью и запутаны [или сцеплены, enmeshed]. Существует спектр тревожной привязанности, где некоторые люди погружаются в состояния навязчивой «мысленной жвачки» (rumination), следующей за определёнными жизненными событиями, тогда как крайнее выражение тревожной привязанности может рассматриваться как «погранично-пограничное» (borderline borderline), — это сопровождается неизбежными мрачными раздумьями, приступами ярости и неспособностью к сепарации (отделению). Тревожно-озабоченные клиенты могут быть трудными в плане психотерапевтической работы с ними, так что в процессе психотерапии часто чувствуется пробуксовывание или же он заканчивается неблагоприятно.
— Линда Канди, «Тревожно привязанный: Понимание тревожно-озабоченной привязанности и способы работы с ней»
(Из аннотации к книге: Anxiously attached: Understanding and working with preoccupied attachment / Ed. by Linda Cundy. NY: Routledge, 2018. Перевод цитаты с англ.: Е. Пустошкин.)
Не смей угрожать мне, что когда-либо покинешь меня, — а если я буду тебе угрожать тем же, лучше тебе мне не верить!
Когда я выбирала заголовок для этой статьи [«Не смей угрожать мне, что когда-либо покинешь меня, — а если я буду тебе угрожать тем же, лучше тебе мне не верить!»], то вспоминала о сделанном Джоном Боулби (1973) наблюдении, что угрозы родителя покинуть ребёнка могут наносить ему значительный вред. Люди с тревожно-озабоченной стратегией привязанности могли в своей жизни получать откровенные угрозы о том, что их оставят, а могли и не получать, но почти точно они имели опыт непоследовательности в родительском внимании к ним, — неважно, происходило ли неприсутствие родителей с ребёнком из-за их депрессии, зависимости, отвлекающей тревожности или любого другого стрессового переживания.
Мы видим данную динамику во взрослых парных отношениях, где тревожно-озабоченные лица будут использовать уход [из отношений] как способ саморегулирования в отношениях, но они делают это, предполагая, что они могут вернуться, когда почувствуют готовность к этому. Мы часто слышим о случаях в парных отношениях, когда один человек вновь и вновь в ярости или переживаниях убегает [из контакта/отношений], зачастую недооценивая то, насколько сильный стресс испытывает его партнёр или семья. Он может уйти лишь на несколько часов, и человек, который подобным образом выходит из отношений, делает это из твёрдого убеждения, что он всегда сможет вернуться, когда будет готов. В некоторых парах критическая точка возникает тогда, когда партнёр, который всегда оставался, начинает сигнализировать, что с него хватит и он хочет закончить отношения. Тревожно-озабоченный индивидуум, использовавший уходы как способ регулирования отношений, скорее всего, в этот момент начнёт очень злиться, ведь в его фантазии он никогда на самом деле и не уходил, а его партнёр, дескать, должен был это понимать. (69–70) <…>
Лица с тревожно-озабоченными стратегиями живут в страхе потерять своего значимого Другого, они чрезмерно большое внимание уделяют собственным негативным чувствам страха и злости, иногда выражая их чрезмерно гипертрофированным образом. Это преувеличение чувств может повышать уровень тревоги в самом человеке, равно как и отчуждать от него окружающих. Эта хроническая небезопасность в отношениях привязанности поддерживается очень смутным набором внутренних рабочих моделей: моделью своего «я» как нуждающегося в заботе, но не заслуживающего этой заботы; моделью Другого как того, кто способен дать заботу, но не желающего таковой давать. Микулинсер и Шейвер обобщают эту комбинацию как «энергичные попытки обрести бо́льшие близость, поддержку и любовь, совмещённые с отсутствием уверенности, что таковые будут предоставлены» (Mikulincer & Shaver, 2010, p. 272). Они также указывают на неослабевающую характеристику переживания: хотя у тревожно привязанных лиц имеется история фрустрирующих взаимодействий с фигурами привязанности, они всё ещё верят, что если они увеличат свои усилия по поиску близости, то смогут принудить своих партнёров, с которыми они состоят в отношениях, к тому, чтобы уделять им внимание и давать адекватную поддержку (Mikulincer & Shaver, 2010, p. 273). (71)
— Энн Пауэр, «Не смей угрожать мне, что когда-либо покинешь меня, — а если я буду тебе угрожать тем же, лучше тебе мне не верить!»
(Power A. Don’t ever threaten to leave me—and if I threaten, you’d better not believe it // Anxiously attached: Understanding and working with preoccupied attachment / Ed. by Linda Cundy. NY: Routledge, 2018. Pp. 69–71. Перевод цитаты с англ.: Е. Пустошкин.)
Ребёнок, который неспособен расслабиться в безопасности во время родительских объятий, не получает этого замечательного вентрально-вентрального контакта [то есть соприкосновения передней поверхностью туловища], благодаря которому человек, неважно, какого возраста, получает максимальный комфорт от прикосновения. По контрасту с отталкивающимся движением тревожно-озабоченного ребёнка можно наблюдать уютный контакт, которого достигает младенец с безопасной привязанностью, вливаясь в тело родителя, расслабляясь в максимальном контакте с этим телом Другого, благодаря чему обеспечивается бессловесная регуляция — от одной парасимпатической системы к другой.
Криттенден и соавт. формулируют этот жестокий парадокс следующим образом:
«По злой иронии судьбы, дети, которые кажутся наиболее эффективными в том, чтобы вызывать к себе внимание родителей, зачастую выглядят наименее удовлетворёнными тем, что они получают. Быть может, это вызвано тем, что им известно, что им придётся продолжать поддерживать внимание родителей, привлекая их внимание к себе, а также что их реальная потребность — потребность в уверенности, что их родители управляют процессом и способны оценивать потребности своих детей и способствовать их удовлетворению, — так и останется неудовлетворённой» (Crittenden, Dallos, Landini, & Kozlowska, 2014, p. 77).
Ребёнок с данной стратегией не может соучаствовать в том утешении, которого он столь жаждет, ибо вся его энергия направлена на то, чтобы требовать такого утешения от родителей. Ребёнок боится, что если он откажется от протестов и плача, то его мать снова отвлечётся и он утратит её внимание.
— Энн Пауэр, «Не смей угрожать мне, что когда-либо покинешь меня, — а если я буду тебе угрожать тем же, лучше тебе мне не верить!»
(Power A. Don’t ever threaten to leave me—and if I threaten, you’d better not believe it // Anxiously attached: Understanding and working with preoccupied attachment / Ed. by Linda Cundy. NY: Routledge, 2018. Pp. 78. Перевод цитаты с англ.: Е. Пустошкин.)
Comments