Сегодня фейсбук напомнил мне об отрывке из статьи Уиллема Мартенса, который я года четыре назад выкладывал на английском. Это фрагмент из его интереснейшей статьи про позитивные функции психоза. Перечитав его, я понял, что он заслуживает того, чтобы быть переведённым на русский язык.
Сам я, будучи исключительно частным психологом, неважно, что клиническим, не работаю с психотическими состояниями (это в компетенции врачей-психотерапевтов и специалистов в рамках клиник), однако всегда считал и продолжаю считать, что, коль скоро я могу понимать и переводить такие тексты, имеет смысл не лениться и способствовать обогащению русскоязычной ноосферы. Ведь часто многие специалисты не имеют доступа к иностранным публикациям из-за языкового барьера.
Крайне надеюсь, что со временем будет появляться всё больше интегрально и трансперсонально информированных психиатров и врачей. Пусть это будет мой скромный вклад в развитие дисциплины оказания помощи лицам в кризисных состояниях и невыносимых условиях социопсихической жизни.
— ЕП
ПОЗИТИВНЫЕ ФУНКЦИИ ПСИХОЗА
Отрывок из статьи Уиллема Мартенса, опубликованной в «Журнале феноменологической психологии» (2010, стр. 216–233).
Можно, по-видимому, сказать, что в сердцевине трансперсональной психологии лежит допущение, что индивидуум в сущности своей является духовным существом, а не просто самостью или психологическим эго (Lukoff & Lu, 2005). Холотропное дыхание по Грофу, управляемые визуализации, психолитическая психотерапия и труды Бойзена, Лэйнга и Меннингера в особенности важны для объяснения и решения психотических проблем.
Бойзен, новаторская фигура в движениях больничного капелланства и клинического пасторского образования, в своей жизни пережил пять психотических эпизодов. Бойзен (1936, 1960) верил, что определённые типы шизофрении можно понимать как попытки решить проблемы души. Для Бойзена периоды кризисов в жизни также являются периодами творческих возможностей. Он связывал кризис с религиозным «ускорением». Бойзен выдвинул идею, что в кризисное время, когда судьба человека находится на грани, высока вероятность того, что мы будем размышлять и испытывать интенсивные чувства в отношении самых важных вещей. В таких ситуациях в сознании вспыхивают новые идеи настолько яркими образами, что кажется, будто они исходят из какого-то внешнего источника. Эти моменты приводят к изменениям — или к лучшему, или к худшему (Boisen, 1936, 1960).
Лэйнг (1967) утверждал, что, с перспективы человека, отчуждённого от своих истоков, творение начинается от отчаяния и заканчивается провалом. Лэйнг, называя состояние психоза «особой стратегией, изобретаемой человеком, чтобы жить в невыносимой ситуации» (стр. 95), принимал антипсихиатрическую позицию, согласно которой пациент воспринимается как человек, не менее нормальный, чем другие, просто он находит в особенности чувствительные решения для уникальных проблем. Лэйнг также полагал, что психотический эпизод может быть чем-то вроде естественного процесса перехода, вызываемого определёнными видами социальных условий — биологических или небиологических по своей природе, — когда что-то урезает, сводит с пути или перенаправляет касательно постоянных переживаний, находящихся на пороге сознания. Более того, по Лэйнгу состояние «шизофрении, включающей психоз» представляет собою миф, выстроенный вокруг некоторых нормальных поведенческих реакций на трудные обстоятельства. Автор настоящей статьи согласен с Лэйнгом, ибо ни миф, ни нормальные поведенческие реакции не ответственны за страдание, возникающее вследствие ужасающих психотических эпизодов. Негативные последствия социоэмоциональных и когнитивных дефицитов/неосознанностей у психотиков порождают у них страдание. Однако психотическое поведение может часто происходить и как дисфункциональные и неадекватные ответы на нормальные ситуации, ведущие к негативным последствиям и дополнительному страданию. Например, близкие и поддерживающие партнёры, родственники и друзья таких лиц, страдающих бредом преследования, часто становятся жертвами враждебного настроя данных пациентов. Как следствие, многие из их отношений распадаются или страдают от тяжёлых осложнений, могущих оказать разрушающее воздействие на умственное и эмоциональное благополучие всех задействованных в ситуации сторон.
Станислав и Кристина Гроф предложили концепцию «духовного кризиса» (spiritual emergency) — термин, согласно которому кризис (emergency) есть ещё и возможность для выхода на новый уровень духовного сознавания (emergence) (Grof, 1988). Грофы (Grof & Grof, 1989) подчёркивают, что существуют спонтанные необычные состояния сознания (НСС), которые на Западе воспринимаются как психозы и лечатся преимущественно подавляющими медикаментами. Они утверждают, что если мы обратимся к наблюдениям, совершённым благодаря исследованию необычных состояний, а также к наблюдениям из различных духовных традиций, то увидим, что к людям, находящимся в НСС, в действительности необходимо относиться как к тем, кто проходит кризисы трансформации или кризисы духовного самораскрытия. Иными словами, это нечто, что важно поддерживать, а не подавлять. Будучи правильным образом понятые и поддержанные, данные состояния могут в действительности способствовать исцелению и преображению. Исследования таких авторов, как Benjamin (2007), Bragdon (1990), Farber (1993), Kaplan (1964), Lukoff (2005), Lukoff & Lu (2005) и Perry (1998), предоставляют эмпирические подтверждения модели духовного кризиса как возможности.
Психоз можно рассматривать как один из способов духовной самоактуализации и трансформации. Другие корреляты духовной деятельности тоже могут играть значимую роль в развитии психоза и восстановлении от него — такие, как подлинность (см. Martens, 2007b) и комплексность личности (см. Martens, 2009a,b).
Меннингер (1989) обратил внимание на то, что некоторые из его очень больных (психотических) пациентов удивили его тем, что поправились даже без прохождения особого «лечения». Некоторые из них сделали нечто даже ещё более удивительное. Они продолжали демонстрировать улучшение, становились «даже лучше, чем в норме», обретали более хорошие поведенческие проявления, становились более комфортными в общении и рассудительными, чем перед тем, как попали в состояние «больных». Меннингер утверждал, что тот вид «болезни», который им наблюдался, очень походил на опыт обращения [видимо, религиозного обращения — conversion experience, — прим. пер.] . . . Повышалась продуктивность людей, они расширяли свою жизнь и её горизонты, развивали у себя новые таланты, умения, новую эффективность… и вправду происходила трансценденция (Menninger et al., 1963, p. 409).
Это наблюдение, сделанное Меннингером, очень важно, потому что оно указывает на существование процесса (сравнительно независимого от лечения), который может действовать в качестве внутренней движущей силы, позволяющей пациенту находить собственную траекторию восстановления и следовать ей. Автор настоящей статьи утверждает, что «лучше, чем в норме» можно считать обретением дополнительной мудрости со стороны тех, кто осуществил столь трудное внутреннее путешествие. Перри (Perry, 1998) приводит эмпирические доказательства утверждения о «лучше, чем в норме». 85 % клиентов (все с диагнозом тяжёлой шизофрении) в центре Diabasis не только продемонстрировали улучшения без приёма каких-либо медикаментов, но также ещё продолжили своё развитие после того, как покинули клинику (Perry, 1998).
W. H. J. Martens, “Positive Functions of Psychosis” (Journal of Phenomenological Psychology; Sep2010, Vol. 41 Issue 2, p. 223–225). [Пер. с англ.: Е. Пустошкин, eroskosmos.org.]